Наблюдать, описывать, понимать – это шаги познания, которые мы предпринимаем каждый раз, когда хотим понять зрительный образ.
И если мы смотрим на картину или скульптуру, возникшую в нашем
культурном окружении, то этот процесс, как правило, протекает без особых трудностей. Представьте себе, например, композиционную группу распятия в церкви. Вы видите отдельные элементы: само распятие, плачущую женщину с одной стороны и павшего духом мужчину - с другой. Мысленно вы описываете это событие, понимая, что перед вами Иисус, Мария и Иоанн на Голгофе, т. е. в целом – сцена умирания Спасителя на кресте. Процесс познания для вас возможен, потому что вы – каким бы абстрактным и художественно индивидуальным ни был этот образ – находитесь в хорошо знакомом иконографическом окружении и знаете его культурный контекст. Он вам известен из предания о событии, которое отделяют от настоящего времени тысячелетия. По тому же принципу действует этот процесс при восприятии художественных произведений классической античности, например группы «Лаокоон». Сложнее дело обстоит уже с египетскими произведениями искусства и произведениями высокой культуры древней Передней Азии. Однако до тех пор пока мы соприкасаемся с контекстом, свидетельства которого дают нам не только богатые археологические находки, но который раскрывается так же через письменные источники, мы относительно легко ориентируемся
в возможностях его интерпретации. Хотя для этого, как правило, иногда требуется помощь специалистов при объяснении отдельных знаков,
символов и изображений.
Для целого мира образов, в который мы попадаем на Гёбекли-Тепе и
соседних современных ему памятниках, нам часто не хватает таких информационных средств помощи. Эти изображения нам чужды, и наши традиционные методы восприятия тут не срабатывают. В любом случае подходить к пониманию данных образов следует не с тех же позиций, к которым мы привыкли, обращаясь с подобными им, встречающимися в нашем культурном пространстве. Нужно настраиваться на то, что придется очень долго еще находиться на уровне наблюдения и описания. Причем последнее делать не столь просто, хотя бы уже потому, что время изменило и повредило объекты, прежде чем мы сделали попытку их понять. Мы осуществляем работу, в которой много неясного, многие пути ошибочны, и нужно стараться охватить максимальный объем материала также с соседних раскопок, чтобы постепенно открывать повторяющиеся элементы и образные послания. Кроме того, полезно учитывать общий контекст пространственных и архитектурных особенностей памятников, чтобы добавить эти важные детали в копилку нашего знания. Сейчас мы должны хорошо уяснить, что для интерпретации изображений докерамического неолита однозначных, точных и простых ответов, как в привычном для нас образном мире, ожидать не приходится.
Давайте попробуем вникнуть в смысл некоторых имеющихся в нашем
распоряжении мотивов. Среди обнаруженных изображений животных,
вне всякого сомнения, особенно примечательны фигуры журавлей. Уже
на столбе 2, который представляет собой восточный центральный столб Сооружения А, мы обнаружили птицу с длинными ногами и идентифицировали ее как журавля. Эта фигура помещена в вертикальный зрительный ряд, который, начиная сверху, показывает рельефы быка, лисы и журавля. Выполненные в геральдическом стиле (подобно рисункам на гербе) изображения животных заставили нас уже в момент открытия предположить, что речь едва ли идет о простом перечне произвольно взятых объектов охоты. Вместе с тем журавль на столбе 2 среди многочисленных лисиц, диких свиней и змей вначале долго оставался единственным представителем своего вида. Лишь во время сезона 2002 г. на восточной широкой стороне столба 33 были открыты два других экземпляра, на этот раз в обществе змей. Итак, что же для пополнения наших знаний о Гёбекли-Тепе может потенциально обозначать повторяющийся мотив журавля?
Журавль – птица сырых равнин и болот. Он строит свое гнездо в
укромном месте вблизи водоема, умеет быть очень бдительным, хранить в тайне существование кладки яиц и нахождение птенцов, при возникновении опасной ситуации - отвлекать врагов от гнезда. Знаменит танец журавлей, который исполняется не только в период токования, но и в течение всего года. В нем выражается радость жизни. Журавли очень умные и легко привыкают к близости человека. В «Жизни животных» Брема о журавлях сообщается, что они мирно уживаются с домашними птицами и даже становятся их защитниками.
Однако в Передней Азии журавль не долгий гость. Он выводит потомство в болотистых краях Евразии. Но осенью эта перелетная птица отправляется в жаркую Африку. Богатая водой местность вокруг Евфрата и Тигра всего лишь любимое место его отдыха во время таких перелетов. Здесь делают свою остановку два вида – серый журавль и журавль-красавка. Последний получил свое название из-за пучков белых перьев, находящихся за глазами и выходящих за контуры затылка, а также из-за более длинных перьев на груди. Клюв его короче, чем у серого журавля. Летящие на юг из Европы птицы останавливаются в Месопотамии в октябре-ноябре и на обратном пути – в марте-апреле. Только небольшая их
часть сокращает себе маршрут путешествия, зимуя в болотах Ирака рядом с Заливом.
"Они строили первые храмы" Клаус Шмидт
